След грифона - Страница 39

– Меня поражает ваша манера изложения фактов, – рассмеялся Судоплатов. – Так вы признаете свое знакомство с генерал-лейтенантом Степановым?

– Куда деваться? Александр Николаевич Степанов – мой начальник. Забегая вперед, я вам признаюсь, что выполнял особые поручения Степанова. Я во время войны посещал Берлин. Через Швецию и Данию.

Сам не раз бывавший за границей, Судоплатов поразился такой географии и потому спросил:

– С датчанами вы разговаривали по-датски?

– Вот-вот! Сразу видно, что и вы там бывали. Для датчан я был прибалтийским немцем.

– Ладно. Об этом мы еще поговорим. А пока вам в камеру доставят очередные вопросники. Такая манера сотрудничества себя оправдывает. Мы вопросы – вы подробные, а главное, честные ответы. Вы пейте чай. Ешьте печенье. С момента нашей встречи в Лефортове вы неплохо выглядите. Кормят хорошо у нас?

– Выше всякой похвалы, – прихлебывая чай с печеньем, ответил Мирк.

– Открою секрет: пищу для наших заключенных готовят на той же кухне, что и для работников наркомата. Разумеется, с поправкой на положение арестантов, но все же. И потом, имейте в виду: хоть ручки входных дверей нашей организации более стерты руками входящих, нежели те же ручки с внутренней стороны здания, но отсюда у вас, более чем когда-либо до этого, есть шансы выйти. Прецеденты, уверяю вас, такие есть, и их не так уж мало. А теперь ответьте мне, почему в характеристиках деятелей белой эмиграции по предложенному нами списку вы никак не охарактеризовали своего, как вы выразились, шефа, генерала Степанова?

– Во-первых, в предложенном мне списке Степанова не было. И потом, генерал Степанов вышел в отставку сразу же после отречения от престола, вслед за Николаем II, великого князя Михаила. Участия в Гражданской войне он не принимал. Василий Витальевич Шульгин рассказал мне забавный случай.

– Вы и с Шульгиным были знакомы?

– Что тут удивительного? Мы с ним познакомились – с этим скандальным депутатом всех трех дум – в феврале 1917 года, когда меня командировали из штаба Северо-Западного фронта в Петроград, чтобы выяснить обстановку в столице. Затем, уже на Дону, Шульгин руководил антибольшевистским подпольем, и созданная им организация «Азбука» снабжала Добровольческую армию самой достоверной информацией с Украины.

– Продолжайте.

– Степанов, как я не сразу узнал, был крестным братом и царя Николая, и великого князя Михаила. Когда Шульгин и компания уговорили Михаила отречься и дело было решено, в квартиру, где все и происходило, ворвался Степанов. Там, на Миллионной улице, 12, были также Керенский, Львов, Родзянко, Некрасов, Гучков, Милюков, Шингарев. Словом, почти все Временное правительство. Степанов выяснил, что произошло, и сказал великому князю Михаилу Александровичу: «Мики, вы для меня всегда были „вашим высочеством“. Начиная с наших детских игр и даже когда я вступался за вас перед вашими царственными братьями. Будучи начальником одной из лучших кавалерийских частей русской армии, вы заслужили славу боевого офицера. Но с сегодняшнего дня, вот с этой самой минуты, вы для меня не представитель царственной династии, а как какой-нибудь деревенский дурачок – Мишка Романов. Мишка-дурачок. Так и хочется высунуть язык и подразнить тебя: „Бе-е-е!“ Еще сказал, что подает в отставку, и обязательное „Честь имею!“. И вышел вон.

Судоплатов смотрел куда-то в сторону. Он как будто увидел описанную сцену. Задумчиво проговорил:

– Я должен снова повториться. В вас пропал писатель. Но если серьезно: как поведет себя Степанов в случае войны с Гитлером?

Суровцев долго думал. Перед ним из памяти встал образ генерал-лейтенанта Александра Николаевича Степанова.

– Никогда, ни при каких обстоятельствах Степанов не пойдет против своей Родины и своего народа, – чеканя каждое слово, сказал Мирк-Суровцев. – В Гражданской войне он не участвовал только поэтому.

– Значит, вы так же подтверждаете встречу со Степановым в Омске во время Гражданской войны?

– Подтверждаю. Но встреча носила скорее частный характер.

– Ой ли? – с совершенно изменившимся лицом воскликнул Судоплатов.

– Вы опять хотите завести речь о золоте Колчака?

– Всему свое время, – недобро улыбаясь, сказал Судоплатов. – Пока я о другом. Как вы полагаете, пойдет ли Степанов на сотрудничество с нами в случае войны?

– Мне нужно знать хотя бы, жив ли он.

– Я вас обрадую. Он жив и здоров.

Суровцев ощутил искреннюю радость. Но что значат все эти вопросы вокруг Степанова?

– Так пойдет? Или же нет? – повторил вопрос Судоплатов.

– По идейным соображениям никогда на сотрудничество он не пойдет. Степанов – монархист. Это и понятно, зная, что его крестные родители Александр III и императрица Мария Федоровна. Но по патриотическим соображениям, думаю, это возможно.

– Ну что ж, буду искренен с вами. У нас за годы работы было несколько случаев, когда советской разведке и контрразведке кто-то неизвестный ненавязчиво оказал ряд услуг. Не скрою, что часть из этого мы восприняли как провокацию. Но факты – вещь упрямая, и выходило, что этот некто мало того что хорошо информирован, но и искренне нам помогает. Фамилии генералов царского Генерального штаба Потапова и Николаева вам что-то говорят?

Мирк-Суровцев был не тот человек, которого можно чем-то крайне удивить, но, ничем внешне себя не выдав, он был удивлен. И в очередной раз поразился этому молодому комиссару НКВД. Да, он действительно умел и беседовать, и допрашивать. И в очередной раз подумал, что в молодости сам он был, вероятно, таким же. Где надо – решительный и беспощадный, а где-то – даже аристократичный и галантный, а в сущности, нормальный человек, но занятый не совсем нормальным, с человеческой точки зрения, делом. Конечно, он слышал о двух генерал-лейтенантах Генштаба Потапове и Николаеве, по ходившим слухам, перешедшим на сторону красных во время Гражданской войны. Что дальше?